У писателя Валентина Распутина есть прекрасная повесть «Живи и помни». Это не только история дезертира. Повесть глубока и неисчерпаема, как любое подлинное произведение искусства. Она о том, что человек должен жить и помнить, что он — человек. Людьми не рождаются, а становятся. Причём каждое мгновение своей жизни. А герой Распутина обречён жить и помнить, что он предал себя как человека. Можно обнаружить внешнее сходство этой повести с фильмом Григория Чухрая по сценарию, написанному им вместе с Виктором Мережко. Но по сути своей они диаметрально противоположны. Дело не в том, что в картине «Трясина» дезертир — не главный персонаж. «Живи и помни» — это самораскрытие, самообнажение души героя, который теряет самого себя. В киноленте же даётся не процесс, а результат. Со зрителем всё время играют в поддавки. Отправили Митю на фронт — но разбомбили по дороге эшелон. Заставили Митю дезертировать — вернули без вести пропавшего Степана. Умертвили Матрёну — подарили Степану сына Митю, взамен того, кто стал «живым трупом». Нет никакой психологии, сомнений, размышлений — есть разыгрывание по намеченному плану. Нет атмосферы времени. Отсутствует определённая авторская позиция. Трагедия Матрёны осталась недовыраженной. Трагедии Мити и вовсе не существует. В финале почти комический персонаж трясёт козлиной бородкой и анекдотически умоляет: «Арестуйте меня!». Герой Валентина Распутина не способен на такое. Он сам подвергнет себя безжалостному суду — за жену, погибшую из-за него, за так и не родившегося ребёнка. Но это лишь домысливаешь за писателя. Он же тактично обрывает повесть на полуслове. А авторы фильма «Трясина» намерены сказать всё до конца. Они забывают о том, что искусство — это напоминание, а восприятие — припоминание. Мы живём и помним, читаем, смотрим и припоминаем себя людьми — такими, какими мы должны быть. Однако «Трясина» не напоминает, а поминает. Это поминки по искусству, по человеку, по нам с вами. Дайте зрителю задуматься! Не разжёвывайте ему всё, как пищу для ребёнка. Не случайно, что и стыдливое первоначальное название «Нетипичная история» в результате воздействия аппарата Госкино, где не сразу пожелали принять готовую картину, было в итоге заменено на намертво припечатывающее: «Трясина».